О завершившемся в Бишкеке саммите глав государств ШОС сказано и написано уже немало; однако в основном все сводится к перечислению вопросов, которые обсуждались, и кто из лидеров по этому поводу что сказал. Однако главное не это, а документальная база, и поскольку каждый саммит ШОС завершается итоговой декларацией, в названии которой присутствует город, где она принималась, то безошибочно определить основные тенденции и динамику можно по сравнительному анализу прошлогодней, Циндаоской, и нынешней, Бишкекской, деклараций. Но поскольку от года в год, как и в этот раз, объемы документов большие, а изменений мало, то «копать» следует скрупулезно. И только выявив динамику, можно обращаться к выступлениям лидеров, чтобы проследить ее, как говорится, в конкретных формулировках.
Первое, что бросается в глаза. Преамбула в этот раз гораздо меньше по объему, но намного конкретней по содержанию. Главный прошлогодний посыл:
«Динамично развивающийся мир в настоящее время переживает период крупных перемен и серьезной перенастройки. Геополитический ландшафт становится разнообразным и многополярным, более тесными становятся связи между странами. Одновременно усиливаются факторы нестабильности и неопределенности. Ситуация в мировой экономике, несмотря на позитивные сдвиги, остается неустойчивой, процесс экономической глобализации сталкивается с ростом односторонних протекционистских мер и других вызовов в международной торговле. Возрастают риски, связанные с обострением конфликтов в ряде регионов, резким ростом угроз терроризма, незаконного оборота наркотиков и организованной преступности, эпидемий инфекционных заболеваний, климатических изменений. Противодействие этим глобальным вызовам требует срочной выработки коллективных и эффективных подходов мирового сообщества».
«Современный мир продолжает стремительно меняться, активно перераспределяется глобальный баланс сил, прежде всего за счет становления новых центров развития в Азии, углубляется взаимосвязанность и взаимозависимость между участниками международных отношений. Вместе с тем ситуация в глобальной политике и экономике остается турбулентной и напряженной, процесс экономической глобализации сталкивается с ростом односторонних протекционистских мер и других вызовов в международной торговле».
Итак, интенсивность перемен нарастает, Запад начинает проигрывать конкуренцию Востоку, никакой «многополярностью» и никаким «позитивом» и не пахнет. Новые центры идут вперед, преодолевая вызывающее турбулентность и напряженность сопротивление старых, «коллективными подходами» никто не грезит: понятно, что они уступают место другой логике — «кто кого». Симптоматично: ни прошлогодняя, ни нынешняя декларация не содержат призывов к «отказу от игры с нулевой суммой», которые постоянно присутствуют в выступлениях лидеров. То же самое и с «экономической глобализацией»: приведенные фрагменты, где она упоминается, в обоих случаях единственные на оба текста. Язык, следовательно, используется для сокрытия мыслей. Ни в какую «глобализацию» и «ненулевую сумму» никто не верит. И чем больше об этом говорит тот же Си Цзиньпин, тем меньший содержательный смысл он в эти слова, надо полагать, вкладывает.
Если же вернуться к нашумевшему санкт-петербургскому докладу Владимира Путина, то расширяется понимание упомянутых двух сценариев вырождения «универсалистской» модели глобализации. На самом деле это один и тот же сценарий, который сейчас вступает в первую фазу экстерриториального перерождения правил в диктат с помощью явочного распространения на весь мир американской юрисдикции. А вектор дальнейшего движения в этом направлении как раз и приводит к «фрагментации глобального экономического пространства» по принципу «все против всех».
Именно поэтому в Бишкекской декларации появилось упоминание о Евразии, которое никогда ранее, включая итоговый документ саммита в Циндао, не применялось. Вот оно:
«Государства-члены считают важным использовать потенциал стран региона, международных организаций и многосторонних объединений в интересах формирования в Евразии пространства широкого, открытого, взаимовыгодного и равноправного сотрудничества в целях обеспечения надежной безопасности и устойчивого развития».
Это, разумеется, не политический или военный альянс, но все-таки заявка на предотвращение на континенте хаоса и потрясений. Становится понятным и подлинный смысл ответа В. Путина на вопрос ТРК «Мир». ШОС, когда была создана, «занялась развитием отношений по самым различным направлениям и видам деятельности…». И «в ходе ее работы выяснилось, что задачи, которые она перед собой ставит, вопросы, которые она решает, являются привлекательными и для других стран региона…»
То есть Россия и Китай предложили привлекательную модель. Вот и американское агентство Bloomberg, понимая, куда дует ветер, начинает запугивать своих читателей перспективой российско-китайского контроля над Евразией. И предлагает правящим кругам США «поддержать Европу и укрепить сеть альянсов, партнерств и дружеских отношений по всей периферии Азии».
Вашингтон не может не беспокоить как «периферийность» в этой евразийской модели Европы, так и ее усиливающийся ропот из-за антироссийских санкций и расширяющийся «флирт» с Китаем. Ситуация, при которой Си Цзиньпин посещает Рим, Монако и Париж, а во французской столице к нему и Эммануэлю Макрону дружно присоединяются Ангела Меркель и Жан-Клод Юнкер, как и формат «16+1», где американские восточноевропейские сателлиты внимают Ли Кэцяну, для США неприемлема. Но это, тем не менее, происходит.
Азиатская «периферия» же в терминах американской геополитики — это военные плацдармы и базы США и их сателлитов: Япония, Южная Корея и «ожерелье» окружения Ирана по южному берегу Персидского залива — от Омана и Катара до Иордании, Ирака и Турции. И здесь коса, похоже, находит на камень. Взрывы танкеров вблизи Омана, ответственность за которые Вашингтон переваливает на Тегеран, совпадают с вояжем в иранскую столицу японского премьера Синдзо Абэ с «деликатным» поручением «договориться» от Дональда Трампа. То есть одной рукой США пробуют Иран на излом, а с другой, в расчете, что он прогнется, устраивают провокацию. И если бы отказавший С. Абэ верховный лидер аятолла Али Хаменеи «дал слабину», а президент Хасан Рухани не поехал бы в Бишкек, у американцев на руках оказалось бы куда больше козырей, чем сегодня, когда в декларацию ШОС вновь, как и год назад, сразу после выхода США из СВПД по иранской ядерной программе, включается требование неукоснительно выполнять соответствующую резолюцию Совета Безопасности ООН.
И здесь необходимо особо подчеркнуть показательное отличие итогового документа Бишкека от прошлогоднего, принятого в Циндао. Среди наиболее опасных конфликтов, урегулированием которых озабочена ШОС, в прошлом году, наряду с Ираном, упоминались Афганистан, Сирия, Корейский полуостров и Украина. В этот же раз — только Иран, Афганистан и Сирия. Пассажи о «денуклеаризации» КНДР и безальтернативности Минских соглашений бесследно исчезли. Имеющий глаза — да прочитает и взвесит. И да сделает вывод. Как и в отношении ядерной проблематики в целом, из которой в нынешнем прочтении ШОС «корейский вопрос» также исчез, что не сулит Д. Трампу никакой поддержки из Москвы или Пекина, которые, надо полагать, негласно встали в этом конфликте на сторону Ким Чен Ына.
Итак, геополитика Бишкекского саммита — курс на выдавливание из Евразии чужаков. И в этом контексте фактическое совмещение саммитов ШОС и Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) — отнюдь не случайность. Уточнив и очертив в Бишкеке круг и вектор российско-китайских интересов, а также гарантии Москвы и Пекина республикам Средней Азии, в том числе и по вопросу ядерного нераспространения, В. Путин и Си Цзиньпин отправились в Душанбе. И расширяя евразийское пространство безопасности, провели с партнерами по региону ряд двусторонних встреч, из которых становится ясно, что Доха или Улан-Батор, например, как и другие континентальные столицы, гораздо ближе к Москве и Пекину, чем к Лондону и Вашингтону. А также чем к Тель-Авиву, если говорить о совместной российско-китайской поддержке Сирии и Ирана.
Успешно решен на саммите и ряд внутренних проблем ШОС, связанных с перспективами реформирования Совета Безопасности ООН, активизированных на Петербургском экономическом форуме генсеком организации Антониу Гутеррешем. Если в Циндаоской декларации речь шла о поддержке непостоянного (то есть с ротацией через два года) членства в Совбезе Киргизии и Таджикистана, то сейчас список претендентов на это расширился за счет Индии и Пакистана. Что это означает? А то, что Индия, которая наряду с Германией, Японией и Бразилией, раньше была в первых рядах претендентов на статус постоянного члена этого не просто главного, но руководящего органа ООН, сейчас свои претензии сняла. А это не очень хороший сигнал тем, кто эту реформу продвигает; шансы на успех у них существенно уменьшаются. И нет сомнений в том, что это совсем не случайно последовало за форсированным вступлением Дели в ШОС, невозможным без решительной поддержки России и Китая.
Еще один существенный вопрос, в котором наметились подвижки, — исчезновение определенных иллюзий по поводу возможности по-настоящему «широкой» борьбы с международным терроризмом в глобальном формате. Если в прошлом году декларация ШОС призывала к созданию «антитеррористического фронта», то сегодня говорится лишь о «глобальном сотрудничестве». Видимо, пришло время перестать притворяться, будто противостояние терроризму в той же Сирии осуществляется «с участием США», а не вопреки их сопротивлению и той поддержке, что оказывается сирийской оппозиции Вашингтоном и его сателлитами.
И последнее. Нынешнюю серию встреч В. Путина и Си Цзиньпина, начавшихся с Москвы и Санкт-Петербурга и продолжившихся в Бишкеке и Душанбе, ожидает продолжение в японской Осаке, где в конце июня пройдет очередной саммит «Группы двадцати». В дополнение к российско-китайским контактам, «на полях» там ожидается еще и трехсторонняя встреча с участием Нарендры Моди. Похоже, что прошлогоднее решение о безотлагательном приеме в ШОС Индии и Пакистана, вопреки скептикам, опасавшимся их междоусобных противоречий, как и строптивости Дели, уже приносит свои отнюдь не малые плоды. И планы вовлечения Индии в альянс с Западом и ее использования против России и Китая дают видимую трещину.
И, как знать, может, и будущий год совмещения саммитов ШОС и БРИКС в российском Челябинске тоже существенно превзойдет сегодняшние, весьма скромные ожидания?
Владимир Павленко
*