Столичный мэр тратил огромные деньги на реконструкцию города, что вызывало сильное недовольство у многих его жителей. Когда к этому добавился одобренный парламентом план обязательной вакцинации, терпение горожан лопнуло. Вспыхнул бунт. Это произошло в Бразилии 116 лет тому назад.
Не все в белых штанах
Каучуковая лихорадка. Это не болезнь, как можно было бы подумать по названию, а прекрасная эпоха в истории Бразилии, золотой век. Каучук был одним из главных видов сырья в эпоху промышленной революции, на рубеже XIX и XX столетий. Заводы Соединенных Штатов и Европы нуждались во все большем количестве каучука для производства резины. 88% этого сырья на мировой рынок в то время поставляла Бразилия. В страну со всего света стекались огромные шальные деньги, заработанные на каучуке.
В 1872 году в городе жило 275 тыс. человек, в 1890-м — 523 тыс., в 1906-м — 811 тыс., в 1920-м — 1 млн 158 тыс. человек. Главных причин столь бурного роста населения было две. После отмены рабства в 1888 году в Рио из провинции хлынули толпы бывших рабов — в поисках заработка. Лишившиеся бесплатной рабочей силы рабовладельцы потребовали от властей стимулировать иммиграцию из Европы — в первую очередь из Италии, Испании и Португалии, так как жители этих стран — католики с белым цветом кожи. Желающих поискать счастья за океаном в этих странах нашлось много. Особенно в недавно объединившейся Италии, переживавшей сильнейший экономический кризис. Между 1880 и 1900 годами в Бразилию переселилось около миллиона итальянцев. Вопреки ожиданиям потенциальных работодателей, далеко не все белокожие католики захотели стать батраками на плантациях. Больше половины итальянцев осели в Сан-Паулу и его окрестностях, из оставшихся многие выбрали в качестве места жительства Рио-де-Жанейро.
Самые бедные жители города, в том числе «понаехавшие», жили в кортисо. Одно из значений этого слова в переводе с португальского — пчелиный улей. Другие значения — гетто, трущобы. Этим словом в Бразилии называли домишки, прилепившиеся друг к другу, как соты в улье. Дома были разделены тонкими перегородками на маленькие комнатушки, с общими кухнями и с удобствами в лучшем случае во дворе. В общем, бразильский вариант барака, коммунальной квартиры. Счастливые обладатели недвижимости сдавали комнаты в кортисо понаехавшим. Человеческие ульи были чудовищно перенаселены. В 1888 году кортисо составляли лишь 4% зданий в Рио-де-Жанейро, но в них жило 12% населения города. С каждым последующим годом приезжих становилось все больше, а ситуация с жильем — все хуже. В отдельных районах плотность населения достигала 50 тыс. человек на квадратный километр. Чтобы достичь такой плотности в современной Москве, нужно, чтобы в нее переехало более 100 млн человек.
Превратить Рио в Париж
Избранный президентом Бразилии в 1902 году Франсиску ди Паула Родригис Алвис, вступив в должность, начал кампанию по европеизации бразильской столицы под лозунгом «Рио становится цивилизованным».
Чтобы Рио-де-Жанейро мог встать в один ряд с европейскими столицами, нужно было решить три основные задачи: улучшить ситуацию в здравоохранении, построить новый порт и провести европеизацию архитектурного облика города. Образцом для реновации служил Париж, перестроенный по проекту барона Жоржа Османа.
Будущее Бразилии и ее главного города президент Алвис описывал так: «Его реставрация в глазах всего мира станет началом новой жизни, началом работы, которая дойдет до самых дальних уголков страны, в которой есть земля для всех культур, климат для всех людей, инвестиционный потенциал для всех видов капитала».
Предполагалось, что если Рио-де-Жанейро будет выглядеть как второй Париж в плане архитектуры, то и предприниматели международного масштаба станут относиться к нему как к латиноамериканскому Парижу и станут вкладывать больше средств в бразильскую экономику.
Осуществлять грандиозный план реновации поручили инженеру Франсиску Перейре Пассосу, которого президент назначил мэром Рио-де-Жанейро. Так совпало, что Пассос учился в Париже как раз в годы османизации — градостроительных работ, проводимых под руководством барона Османа, и был под глубоким впечатлением от того, как изменился Париж.
Президент предоставил мэру практически диктаторские полномочия — если городской совет был против какого-то его решения, мэр имел право на полгода приостановить деятельность совета.
С поиском денег на превращение Рио в «тропический Париж» благодаря каучуку проблем не было. Президент Алвис договорился о кредите в размере £8,5 млн (в пересчете на современные деньги по паритету покупательной способности — около £1 млрд) с лондонским отделением банка Ротшильдов.
Мэр Пассос энергично взялся за дело. Был построен новый сверхсовременный порт — с дамбой длиной 3,5 км, выстроившимися в ряд подъемными кранами, складскими помещениями, многие из которых используются до сих пор. К складам были подведены линии железной дороги. Глубина порта и в наши дни позволяет заходить в него судам любого класса. На порт была потрачена большая часть ротшильдовских денег — £4,5 млн.
Пока строился порт, начался тотальный снос кортисо, портивших архитектурный облик центра города. Обитателей «ульев» переселяли в новые дома, построенные на окраинах. Владельцы домов, изымаемых под нужды градостроительства, не имели возможности отказать городским властям. Независимо от их мнения мешающее великой стройке здание просто уничтожалось, причем сносом мог руководить лично мэр.
На месте трущоб возникали новые улицы, проспекты, бульвары. В том числе главная артерия столицы — прямая, как стрела, длиной почти два километра и шириной 33 метра авенида Сентрал (в 1912 году она была переименована в авениду Риу-Бранку). Ширина 33 метра была не случайной. Требовалось отобрать звание самой широкой улицы Латинской Америки у авениды Де-Майо в Буэнос-Айресе, ширина которой составляет 30 метров. Вдоль новых улиц Рио высаживались цезальпинии (также называемые бразильскими красными деревьями). Центр города украсили элегантные парижские уличные фонари. Не какие-нибудь там газовые — электрические! Появлялись новые парки, в которых могли прогуливаться те, кого не выселили из центра и у кого было время на безделье.
Плитка! Какая реконструкция может быть без плитки? Португальские гастарбайтеры выкладывали пешеходные дорожки черной и белой плиткой из португальского же камня.
К архитектурной трансформации добавились новые правила жизни. Мэр Пассос запретил уличную торговлю вразнос и продажу лотерейных билетов на улицах, установил правила, касающиеся интерьеров трамваев, запуска воздушных шаров, разведения костров, запуска фейерверков.
Рио-де-Жанейро похорошел. Министр иностранных дел Жозе Мария да Силва Параньос, барон Риу-Бранку (именно его имя сейчас носят главная улица Рио-де-Жанейро и столица штата Акри) назвал столичного мэра тропическим Османом.
Доктор Крус против чумы и желтой лихорадки
Имидж Рио-де-Жанейро портили не только трущобы, а еще и антисанитария. В городе свирепствовали болезни — желтая лихорадка и оспа. Из-за желтой лихорадки город получил прозвище Могила Иностранцев. От этой болезни в городе в 1897-1906 годах умерло 4000 иммигрантов из Европы.
Уничтожение трущоб в центральной части города не исправило положение. Было снесено около 1600 зданий. Их бывшим обитателям пришлось или переселяться к родне в и без того стесненные условия, или платить за жилье в пригороде большую арендную плату, чем они раньше платили за каморки в трущобах. Сами собой начали возникать новые районы трущоб, только теперь на окраинах. Так родились печально прославленные и дошедшие до наших дней фавелы Рио.
Сделать Рио-де-Жанейро не только красивым, но и здоровым городом вызвался доктор Освалду Гонсалвис Крус, назначенный в 1903 году генеральным директором общественного здравоохранения (соответствует должности министра здравоохранения).
Освалду Крус был потомственным врачом. Он окончил медицинский факультет университета Рио-де-Жанейро, защитив дипломную работу на тему «Вода как среда распространения микробов». Увлекшись работами французского химика и микробиолога Луи Пастера по микробной теории инфекционных заболеваний, Освалду Крус отправился в Париж, чтобы специализироваться в микробиологии в Институте Пастера.
На рубеже веков в бразильском порту Сантус произошла вспышка бубонной чумы. Так как была угроза, что она перекинется на Рио-де-Жанейро, был срочно создан институт, занимающийся производством противочумных сывороток и вакцин. Освалду Крус сначала занял в нем пост технического директора, а затем и возглавил институт.
Встав во главе бразильского здравоохранения, Освалду Крус начал принимать меры по улучшению санитарно-гигиенической обстановки в Рио-де-Жанейро. По его распоряжению были осушены все водоемы со стоячей водой в центре города. Специальные медицинские бригады занимались обработкой улиц от личинок комаров, уничтожением крыс, а также проверкой санитарного состояния жилья. Дом, санитарное состояние которого оставляло желать лучшего, могли вычистить, отремонтировать, а в совсем безнадежных случаях — снести. Была налажена уборка мусора. Заболевших желтой лихорадкой или чумой изолировали, больным чумой вводили сыворотку. Распространение этих заболеваний резко снизилось.
Бразильская оборона Порт-Артура
Желтая лихорадка и чума были побеждены. Но вскоре появился новый враг. За первые пять месяцев 1904 года в больницы Рио-де-Жанейро поступило 1800 человек, заболевших оспой.
В Бразилии еще в 1837 году был принят закон о вакцинации детей от оспы, но он не исполнялся. В 1904 году он был восстановлен в дополненном виде. Кроме детей вакцинации подлежали отдельные категории взрослых (военные, молодожены, путешественники), а также, по решению санитарных властей массовая вакцинация могла проводиться в определенном районе. Идею обязательной вакцинации приняли в штыки. Против нее выступали парламентская оппозиция, профсоюзы, сторонники популярного в Бразилии учения — позитивистской церкви, простые жители. Антипрививочники создали Лигу против обязательной вакцинации. Оппозиционные газеты публиковали статьи о том, что вакцина от оспы может нанести вред здоровью, а обязательность вакцинации — наступление на гражданские права населения.
«Вакцинация — величайший разрушитель человеческого счастья, человеческого здоровья и человеческой жизни»,— сообщала газета Correio da Manha за 13 октября 1904 года.
В народе распространялись слухи о том, что прививка делается в «интимные места», или, как вариант, что женщинам перед прививкой следует обязательно раздеться догола.
В октябре 1904 года Национальный конгресс Бразилии утвердил законопроект об обязательной вакцинации. Он вступал в силу с 11 ноября. Первые протесты антипрививочников начались еще до этой даты. После одного из заседаний Лиги против обязательной вакцинации несколько участников собрания повздорили на улице с полицейским и были арестованы. Их идейные сторонники устроили осаду полицейского участка, в который доставили арестованных, попробовав освободить их силой. Антипрививочники продолжали драться с полицией даже тогда, когда (прямо как в голливудских фильмах) на помощь заблокированным в участке служителям порядка прискакала кавалерия.
Единичный инцидент быстро перерос в общегородской бунт. Впоследствии его будут называть Вакцинным бунтом или Вакцинным восстанием.
Участники беспорядков переворачивали и сжигали трамваи, повреждали трубы газоснабжения и водопроводные трубы, разбивали уличные фонари. Перевернутые трамваи становились баррикадами. В Рио и пригородах было нарушено движение общественного транспорта — вагоновожатые опасались выходить на линию. Толпа нападала на государственные учреждения и стройки и поджигала их. Владельцы керосиновых лавок, не одобрявшие идею обязательной вакцинации, бесплатно снабжали бунтовщиков своим товаром. Некоторые районы города, в том числе рабочий квартал «Маленькая Африка», находящийся к западу от делового центра Рио, полностью вышли из-под контроля властей. Над баррикадами на входе в населенный преимущественно афробразильцами район Сауди, ставший центром сопротивления, развевался красный флаг. На нем была надпись «Порт-Артур» — в честь российской военно-морской базы, героически державшей оборону против японских войск.
Восставшие были вооружены камнями, ножами, бритвами, револьверами и ружьями. В помощь полиции на борьбу с участниками беспорядков были направлены военные части.
По разным оценкам, в ходе Вакцинного бунта погибло от 12 до 30 человек, ранения получили от 60 до 110 человек.
Перепуганный президент Франсиску Алвис заперся вместе с министрами в своем дворце, но в отставку уходить отказывался. После безуспешных попыток взять ситуацию под контроль, когда большая часть города была уже во власти восставших, власти пошли на попятный. 17 ноября было объявлено об отмене обязательной вакцинации против оспы, после чего в городе быстро восстановился порядок. На следующий день сдался «Порт-Артур». Армия брала квартал баррикаду за баррикадой, дом за домом. После рукопашной схватки был взят в плен, засунут в смирительную рубашку и отправлен в тюрьму главарь восставших по прозвищу Прата Прета (Черное Серебро).
За подавлением восстания последовал период репрессий — с арестами, избиениями и высылками в отдаленные районы страны.
По мнению некоторых историков, Вакцинный бунт не был стихийным народным протестом. Одновременно с бунтом, 15 ноября, кадеты военного училища предприняли неудачную попытку государственного переворота, организованного группой генералов и офицеров. Так что, возможно, Вакцинный бунт был каким-то образом спровоцирован заговорщиками и должен был отвлечь полицейские силы, облегчив захват власти. Косвенным подтверждением этой теории служит тот факт, что всего через пять лет после Вакцинного бунта в Рио-де-Жанейро была проведена вакцинация против оспы, на этот раз не вызвавшая серьезных протестов. Правда, эта вакцинация была добровольной. Кроме того, за 1908 год в Рио от оспы умерло около 9000 человек, которые могли бы остаться живы, согласись они на вакцинацию в 1904-м. Возможно, это убедило жителей бразильской столицы в правоте доктора Круса.
Алексей Алексеев
*