11 декабря в нашей стране ещё один день памяти и скорби. 25 лет назад, 11 декабря 1994 года, официально началась Чеченская война. Потом к этому условному названию пришлось добавить Первая. В этот день вспоминают всех жертв этой бесконечно долгой, кровопролитной войны: и военных, и обычных граждан.
Иногда говорят: зачем об этом вообще вспоминать, это такая неоднозначная история, там было разное, столько невинных людей пострадали, это такая боль... Но эта война - факт истории нашей страны. А факты забывать опасно. И на любой войне больше, чем в мирное время, рядом идут благородство и подлость, трусость и самопожертвование, преступления и подвиги. Есть в истории события, которые не могут иметь однозначной оценки. Тем более важно грамотно разобраться и передать факты истории потомкам. Что мы знаем о той войне? И много - и мало.
Для сохранения истории нужны свидетельства непосредственных участников тех событий. Но их трудно просить вспоминать. Вспоминать - это значит ещё раз погружаться в ад, который ты хочешь забыть. Вспоминать - это снова идти по непролазной грязи и собирать тела солдат на разбитых улицах мертвого города. В одной из песен о чеченской войне есть слова «Грозный стал нам Сталинградом». Можно сколько угодно рассуждать о причинах, проблемах, неоднозначности той войны, но сотни бойцов прошли через тот, кавказский, Сталинград. И это невозможно забыть. Вспоминать - это снова готовится к зачистке, с которой ты можешь не вернуться живым. Хотели бы вы вспоминать, как у вас на глазах умирал товарищ, молодой, красивый, сильный? Когда вы держите его за руку, из него уходи жизнь - и слышите тихий шепот: «Командир, я хочу жить, командир...». Они это помнят.
Но не хотят вспоминать. И часто говорят, что то, что там было, не для печати. Поэтому вышедшая буквально на днях книга Сергея КОНДРАТЕНКО «Командировка на войну. Чечня-1995. Свидетельство очевидца» это редкое событие.
Сергей Константинович Кондратенко, полковник в отставке, служба в Вооруженных силах РФ (1968-2001), уволен в запас с должности зам. командира дивизии. В 2001-2005 гг. начальник Приморской краевой поисково-спасательной службы. С 2005 г. - председатель правления краевой общественной организации ветеранов боевых действий «Контингент», а с июня 2014 г. - председатель совета ветеранов г. Владивостока. Награждён орденом Мужества, орденом «За военные заслуги» и др. Участник эстафеты олимпийского огня.
Для истории и честности важны не просто факты: где какое подразделение находилось, какие боевые задачи выполняло. Важны детали, важны эмоции и мысли участников, выполнявших свой боевой долг не ради денег и наград.
Алексей Сузанский, во время командировки на Северный Кавказ капитан, командир 5 й роты морской пехоты: «Я удивляюсь, что он (Кондратенко) решился написать мемуары. Я бы не смог. Я ношу это в себе. Только с бывшими сослуживцами, с которыми хлебнул лиха, можем при встрече вспомнить. Сейчас мы, конечно, смеёмся иногда, вспоминая те события, хорохоримся. А тогда было не до смеха».
Именно так, со смехом Алексей вспомнил, как ездили на переговоры в селение Белготой «Там было такое, что я думал они сейчас прямо на руках поднимут БТР и перевернут. Но ничего, договорились и нормально ушли».
Но ушли и вернулись домой не все. За 25 лет войны 181 приморец отдал жизнь защищая свою Родину. Их имена сохранены в «Книге памяти». Это ещё одно свидетельство о той войне, и тоже появившееся на свет по инициативе Сергея Кондратенко.
Сергей Кондратенко: «Я услышал про «Книгу памяти» «Комсомольской правды» и подумал - чем мы хуже? Мы выпустили 4 издания. Надеюсь, не нужно будет пятое».
В «Книгах памяти» поименно вспомнили всех погибших. Скорбный список открыл командир группы специального назначения Уссурийской бригады спецназа ГРУ Михаил Колесник. Ему было только 28 лет. Сын генерал-майора Василия Колесника, внук партизан, расстрелянных в 1941. Из воспоминаний отца, Василия Колесника: «Миша позвонил и сказал: «Папа, ничего не предпринимай!». Да я бы и не стал никуда звонить, хотя уберечь сына от Чечни было элементарно. Мишка попал в Чечню18 января 1995 года, а погиб на следующий день, 19-го... 20-го утром мне об этом сообщили». Офицеры Колесниковы, отец и сын теперь похоронены рядом на Донском кладбище в Москве.
Сергей Кондратенко: «Иногда говорят, что там были только простые люди. Насколько я знаю, там погибло 13 детей только генералов, там было много детей военных. Но, что-то я не помню что бы там были дети известных политиков… Вообще в первые годы были самые большие потери. Виной тому и политические причины и отсутствие опыта. Армия тогда была практически развалена, но, всё же, сохранился костяк. Офицерский состав в тот момент смог фактически из ничего создать, сплотить и привести в боеготовность части. Если бы мы не пошли туда, неизвестно, что бы было. Может быть разодрали бы на куски, как Югославию. Молодые ребята, может быть не всегда подготовленные, спасли положение России».
Алексей Сузанский: «Когда мы мы приехали в Чечню, зашли в палатку, а там сидели те, кто уже находился там какое-то время. Это были такие уже Рексы войны. А мы совсем зеленые...
- «Вы кто?»
- «Мы морская пехота»
- «Так это вы! А мы вас так ждали! Нам сказали, что вы самые крутые! Мы вас ждем!»
У нас крылья прям расправились, увереннее себя сразу почувствовали. Потом нас брали в качестве консультантов по технике ведения боя в городе и мы обучали других. Бои в городе это совсем не то, что в полевых условиях. В то время были лучше подготовлены к действиям подразделений для ведения боя в полевых условиях, но это не подходит для сражений в городе. Навыки получали на практике. А что это значит? Это значит, что такое обучение оплачивалось кровью и жизнями бойцов».
У поэта фронтовика Великой Отечественной есть строки «кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Там каждый день нужно было проходить через страх.
Сергей Кондратенко: «Я был подготовленный. Взрослый. Офицер. Но одно дело боевая подготовка, учения. А другое реальный бой. Когда не офицер с секундомером стоит, а пуля, которая придет секундой раньше - секундой позже, сантиметр дальше - сантиметр ближе, и это жизнь».
Алексей Сузанский: Уже улетали из Чечни и мой сержант спросил, было ли мне страшно. И я честно признался, что иногда было так страшно, что коленки тряслись. И он удивился, сказал, что никогда не видели на моем лице даже тени страха. И, что если бы бойцы увидели бы на моем лице мой страх, может в какие-то моменты побежали бы. Я отвечал за них, я не мог предать имя и честь офицера и я держался.
С нами вернулась собака - наша ротная гордость и наш амулет СЧАСТЬЯ! Прошла с нами всю войну и вернулась».
В каждой воне есть моменты, за которые бывает стыдно. Умалчивать о них нечестно, это тоже часть истории. Об одном из таких эпизодов рассказал Сергей Константинович, и эта история вошла в его книгу.
«Был случай, когда, толком не разобравшись, бойцы избили безвинного инвалида из села Герменчук, приняв его ночью за пьяницу, пытавшегося прорваться через блок-пост в комендантский час. Я ясно сознавал, что после этого ЧП всё осложнилось. Помимо того, что мне было по-человечески стыдно за поведение наших военнослужащих, я прекрасно понимал, к каким негативным последствиям это может привести. За 1,5 месяца пребывания вблизи села Герменчук у нас сложились хорошие отношения с жителям села. Не было никаких враждебных действий в наш адрес и, как следствие не было погибших и раненых. Было доверие и поэтому нам удавалось не просто договариваться с местными, а изымать оружие и боеприпасы - а каждый ствол и патрон это может быть чья-то жизнь. Сейчас же обстановка изменилась и явно не в нашу пользу. Нужно было что-то срочно предпринимать. В начале договорились о том, что я выступлю перед жителям села. И я пошел на переговоры, по традиции без оружия и, на этот раз, без охраны. Так получилось, что я заблудился. Шел по извилистым улицам села и думал, что не хватало ещё напороться на каких-нибудь тайных дудаевцев и попасть в плен. Но в итоге все обошлось. И с жителями удалось договориться, мне поверили. Проезжая уже на БТРе на обратном пути мимо блок-поста роты и увидев матросов, которые несли службу, я подумал, что, по крайней мере, от жителей села Герменчук им ничто не угрожает.
Сейчас обстановка в Чечне стабилизировалась. Конечно, КАДЫРОВА все критикуют и в хвост и в гриву, и правые и левые, что он творит, что хочет и нарушает закон. Но пусть он лучше сам гоняет этих шайтанов, чем снова посылать туда солдат».
Все, кому я задавала вопрос, изменилось ли что-то после командировок говорили практически одну и ту же фразу: «Начинаешь больше ценить жизнь». И подсознательно помнишь войну.
Сергей Кондратенко: «Однажды, вскоре по возвращению, мы ехали по городу и попали в пробку. Вот тут-то и началось! По опыту боевых действий в Чечне я знал, что останавливаться - нельзя! Иначе ты - мишень! Мы стояли в окружении автобусов, они были выше нас, ничего вокруг не видно, не возможно контролировать ситуацию! И я скомандовал водителю:
- Вперед!!!
Тот посмотрел на меня, мягко говоря, удивленно. Мой мозг на уровне инстинктов пытался противодействовать. Успокоился я только после того, как мы выехали из пробки и набрали скорость. Состояние было как поле боя!
Мне только недавно перестали сниться сны о войне...».
В публикации использованы материалы интервью с А.И Сузанским, С.К. Кондратенко, материалы мемуаров «Командировка на войну» и «Книги памяти»
ПАМЯТЬ
Последние боевые потери приморцев в Чечне были 16 декабря 2013 года, в коротком жестком бою, который начался 16 декабря в 13 часов 50 минут. В ходе проведения поискового мероприятий погибли сразу трое сотрудников ОМОН.
Группа под командованием старшего лейтенанта Александра СКАКУНА попала под плотный огонь. Руководя маневром, командир организовал оказание помощи одному из раненых бойцов, лично осуществлял огневое прикрытие, чем вызвал огонь на себя и получил ранения не совместимые с жизнью. Лейтенант Андрей КОНЫГИН, находясь под обстрелом, возглавил одну из групп, которая огнем поддерживала группу Александра Скакуна, что бы не дать боевикам выйти в тыл сотрудникам ОМОНа. Уже в последние минуты боя получил смертельное ранение в голову. Прапорщик Александр СКРОБОВ. Оказавшись в эпицентре обстрела бросился на помощь раненому бойцу. Прикрывая его, получил смертельное ранение.
За пять дней до гибели у Александра Скакуна родился первенец, девочка, которую, по желанию отца, назвали Евгенией. У Александра Скробова остался сын. У Андрея Коныгина - трое детей. Все трое Указом президента Российской федерации награждены орденом Мужества (посмертно).
На фото: Сергей Кондратенко: «Я был подготовленный. Взрослый. Офицер. Но одно дело боевая подготовка, учения. А другое реальный бой. Когда не офицер с секундомером стоит, а пуля, которая придет секундой раньше - секундой позже, сантиметр дальше - сантиметр ближе, и это жизнь».
Фото из архива
Валерия ПАВЛОВА. Газета "Золотой Рог", Владивосток.
*